Награды Императорской России

(Очерк написан в соавторстве с Г.М. Судником.)

В течение XVIII столетия сложилась и получила относительно четкую организацию российская орденская система; не удивительно поэтому, что в эпоху Отечественной войны 1812 года ордена занимали весьма важное место в общей структуре государственных наград Российской империи. И хотя награждения не всегда соответствовали действительным заслугам награждаемых, что вызывало естественное недовольство боевых генералов и офицеров, все же в целом орденские знаки рассматривались как зримые «удостоверения» личных заслуг и в этом качестве были почитаемы и желанны. Наглядно иллюстрируют это 332 портрета Военной галереи Зимнего дворца: ордена являются там непременным атрибутом мундира каждого изображенного. Казалось бы, эти реликвии боевой славы должны были бережно сохраняться, а ордена наиболее известных полководцев стать ценнейшими экспонатами музеев общегосударственного значения. Однако на самом деле в музеях страны орденов М.И. Кутузова, П.И. Багратиона, М.Б. Барклая де Толли и других военачальников 1812 года практически нет. На этой почве стали возникать и распространяться разного рода вымыслы и домыслы. Вот примеры, касающиеся судьбы орденов М.И. Кутузова и П.И. Багратиона.

14 сентября 1995 года на научной конференции в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи, посвященной 250-летию со дня рождения М.И. Кутузова, один из ее участников выступил с сообщением о семейном предании, существующем среди потомков М.И. Кутузова по линии его второй дочери Анны Михайловны Хитрово. По этой легенде, все ордена полководца бережно хранились сначала самой Анной Михайловной, а затем ее потомками, но вскоре после революции эти потомки утопили награды фельдмаршала в Фонтанке.

Еще более невероятная история пущена в оборот относительно орденов П.И. Багратиона. В 1987 г. в № 9 журнала «Новый мир» старший научный сотрудник МГУ А. Кузнецов опубликовал заметку, в которой, в частности, повествовал о варварском разрушении в 1932 г. гробницы П.И. Багратиона. Но так как сам по себе этот трагичный и постыдный факт давно известен и поэтому сенсационного впечатления произвести не мог, автор решил сделать упор на подробности, которые, как должны были догадаться читатели, ранее скрывались. Вот что он рассказал: «В гробу Багратиона грабители нашли золото. Это были бесценные реликвии, которые в те времена сносились в торгсин, где их принимали на вес». Затем он перечислил «высшие ордена Багратиона, со знаками которых он мог быть похоронен», пояснив при этом, что «орденские знаки изготавливались из драгоценных металлов, обычно из золота, и украшались иногда драгоценными камнями». Такое “раскрытие подробностей” вызывает оторопь: дремуче-невежественные мародеры, которые, если поверить А. Кузнецову, «в поисках золота выбрасывали кости из гроба, ходили по ним», могли, возможно, и не знать, что с драгоценными орденскими знаками не хоронили, но старшему научному сотруднику столичного университета такие элементарные вещи знать следовало бы.

Между тем загадочность почти полного отсутствия в музеях орденов прославленных полководцев 1812 года, как, впрочем, и их менее известных соратников по славе, является мнимой, она становится вполне объяснимой, если обратиться к истории законодательства об орденских знаках и практики его применения. Но так как в многочисленных работах о российских орденах, появившихся в последние годы, этот вопрос должного освещения не получил, нам представляется целесообразным остановиться на нем, попутно затронув и некоторые, сопутствующие ему вопросы¹.

5 апреля 1797 г. (все даты даны по старому стилю), в день своей коронации, Павел I ввел основной орденский закон Российской империи – «Установление для кавалерских российских орденов», в котором пункт 21-й гласил: «По смерти Кавалеров разных наименований знаки оных долженствуют быть возвращены Канцлеру Орденскому, который о получении их Нам доносит»².

Орденский канцлер – это глава общей орденской администрации, которая при своем учреждении в 1797 г. получила название Орденской канцелярии, а в следующем году была переименована в Капитул Российского Кавалерского Ордена. Капитул под квитанции принимал оставшиеся после смерти награжденных российские орденские знаки³, а затем на своих заседаниях (в заседаниях Капитула участвовало несколько ответственных лиц, являвшихся “Членами Присутствия Капитула”), наряду с решением других вопросов, подлежащих его ведению, рассматривал вопрос об их оприходовании и дальнейшем использовании: хорошо сохранившиеся предназначались для выдачи новым кавалерам; ставшие “ветхими” направлялись сначала “в починку” и потом также использовались для новых выдач, те же, которые для починки не годились или не соответствовали изменившимся стандартам, сдавались на Монетный двор, а тот выплачивал Капитулу стоимость полученного золота и серебра, и эти деньги шли на заказ новых орденских знаков⁴.

Следует заметить, что нововведением в павловском «Установлении <…>» было не само требование возврата орденов после смерти награжденных, а, если можно так выразиться, “централизация” этого дела. Ордена положено было сдавать и раньше, но Кавалерская Дума каждого ордена занималась этим самостоятельно и зачастую недостаточно энергично, в результате чего в доставлении орденских знаков наблюдалась «великая медленность», а нередко знаки вообще не возвращались. По этому вопросу делались строгие внушения, но они оказывались не особенно действенными. Теперь же возвратом всех орденов⁵ стала заниматься единая администрация в лице Капитула, что должно было по замыслу улучшить организацию этого дела. В действительности питаемые надежды оправдались лишь отчасти. Ознакомление с делами Капитула показывает, что изжить многочисленные случаи несдачи орденов новая орденская администрация не смогла⁶, хотя ликвидация разобщенности, с которой действовали орденские думы, имела все же некоторое положительное значение. При этом надо иметь в виду, что если Капитул зачастую не получал сведений о смерти того или иного отставного офицера, проживавшего в провинции, имеющего не очень большой чин и не очень высокие награды, то о кончине крупных военачальников и находящихся в строю офицеров, он, естественно, узнавал обычно своевременно и в случае задержки с присылкой орденов или присылки их не полностью, делал соответствующие запросы и добивался получения всех оставшихся наград (бывали даже случаи, когда с наследников взыскивали денежный эквивалент не присланных орденов).

Итак, после смерти награжденного его орденские знаки подлежали сдаче в Капитул. Что же в таком случае оставалось на память о наградах усопшего его родственникам и потомкам? Оставались, как нетрудно догадаться, документы о награждениях⁷ (при этом до апреля 1816 г. пожалованный любым орденом получал рескрипт или грамоту с личной подписью императора).

Следует заметить, что у родственников могли оставаться также орденские звезды, поскольку сдаче в Капитул они не подлежали. Объясняется это тем, что в эпоху Отечественной войны 1812 года, как и в течение всего XVIII в., Капитул выдавал награжденным только “шитые” звезды, выполненные в технике вышивания канителью, которые большой материальной ценности не имели⁸ и к тому же их нельзя было использовать для новых награждений⁹. Но так как шитые звезды быстро изнашивались, а, кроме того, они пришивались и из-за этого их трудно было переставлять с одного мундира на другой, награжденные часто самостоятельно покупали для себя по несколько шитых звезд, либо же за свой счет заказывали ювелирным мастерам звезды “кованые” или “литые”, то есть металлические, изготовленные с использованием техники литья и ковки. Практика приобретения шитых и металлических звезд за собственный счет была распространена довольно широко. Вот один из характерных примеров. Генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров, будучи награжденным в январе 1813 г. за свой подвиг под Малоярославцем орденом св. Георгия 2-го класса, сразу же написал жене: «Вот, душа моя, насилу я этого крестика дождался; поздравляю тебя, друг мой, с сим <…> Постарайся достать мне звездочку кованую сего ордена; я думаю, что в Москве можно оную достать; я тебе вышлю мерочку»¹⁰. Естественно, что шитые и металлические звезды, изготовленные на средства самого награжденного, сдаче в Капитул также не подлежали. Не подлежали сдаче и орденские ленты – главным образом из-за невозможности их вторичного использования, а также невысокой стоимости. Вместе с тем, золотая цепь к ордену св. Андрея Первозванного сдавалась непременно¹¹.

Что же касается сдачи в Капитул орденских крестов, то нужно учитывать следующее:

во-первых, после смерти награжденного из орденов, делившихся на степени, сдавались в Капитул только высшие степени, имевшиеся у умершего, так как в XVIII и первой половине XIX в. неукоснительно действовало правило, согласно которому при награждении более высокой степенью того или иного ордена низшая снималась и сдавалась. Это правило касалось всех орденов, имеющих степени, включая и орден Святого Георгия¹², исключение составляла только младшая степень (до 1815 г. – 3-я, а с 1815 г. – 4-я) ордена св. Анны, которая носилась на оружии;

во-вторых, не редки были случаи, когда награжденный по тем или иным соображениям заказывал себе за собственный счет дублеты орденских крестов. Побудительные мотивы могли быть самые различные: утрата при каких-то обстоятельствах подлинника, желание иметь дублеты, чтобы не переставлять подлинники с одного мундира на другой, желание иметь орден “нового образца”, если после награждения были узаконены изменения во внешнем виде знаков, замена золотого знака серебряным или медным в связи с материальными трудностями и др. Иногда, особенно в случаях замены утраченного ордена, дублеты попадали в Капитул¹³, но, как правило, они туда не сдавались.

Как практически осуществлялась посмертная сдача наград полководцев Отечественной войны 1812 г., можно проследить на примерах поступления в Капитул орденов П.И. Багратиона и М.И. Кутузова.

Главнокомандующий Второй Западной армией генерал от инфантерии князь Петр Иванович Багратион скончался, как известно, от ранения, полученного в Бородинском сражении. Произошло это 12 сентября 1812 г. в селе Симы Владимирской губернии, где находилось поместье родственника и друга Багратиона князя Б.А. Голицына. Руководство погребением взял на себя начальник штаба Второй Западной армии генерал-лейтенант граф Э.Ф. Сен-При, находившийся на излечении после полученной в Бородинском сражении тяжелой контузии. В день смерти Багратиона он написал в Петербург рапорт о кончине своего начальника и тогда же по его указанию была составлена опись движимого имущества полководца, обнаруженного в его личной шкатулке. Хранившиеся там «одиннадцать орденов» (к орденам причислили и “Очаковский штурмовой крест”) были взяты, как сказано в документе, «для отвоза в Санкт-Петербургский Капитул». В опись попали также обнаруженные в шкатулке футляр с двумя шитыми звездами ордена св.Владимира и футляр с одной шитой и одной “литой” звездами ордена св. Георгия, которые сдаче не подлежали¹⁴. Выражение «для отвоза в Санкт-Петербургский Капитул» было не совсем точным, так как имевшиеся у Багратиона иностранные ордена (командорский крест австрийского военного ордена Марии-Терезии, прусские ордена Черного Орла и Красного Орла и сардинский орден св. Маврикия и св. Лазаря 1-го класса) следовало представить не в Капитул, а в Государственную коллегию иностранных дел. В конечном счете все российские награды отправили управляющему Военным министерством генерал-лейтенанту князю А.И.Горчакову.

11 декабря 1812 г. состоялось заседание Капитула, на котором слушалось отношение управляющего Военным министерством, «при коем препровождает [он] представленные к нему по кончине Генерала от Инфантерии Князя Богратиона¹⁵ знаки Ордена: св. Андрея Первозванного, св. Александра Невского, св. Владимира 1-й степени, св. Анны 1-го класса и св. Георгия 2-го класса». При этом выяснилось, что:

1) «<…> крест Ордена святого Георгия 2-го класса оказался ко употреблению годным, кресты орденов: св.Александра Невского и св.Анны 1-го класса с формой несходственные (т.е. изготовлены, по-видимому, Багратионом за свой счет в золоте, но с каким-то отступлением от принятого в то время стандарта. – В.Б.), а св.Апостола Андрея и св. Владимира 1-й степени ветхие»,

2) «<…> князь Богратион по ордену св.Георгия 2-го класса состоял в комплекте, коему следующие пенсионные деньги по 1-е мая сего 1812 г. <…> выданы»¹⁶.

Капитул решил:

1. «Покойного Генерала от Инфантерии Князя Богратиона по бывшим у него орденам из списков исключить»¹⁷;

2. «<…> поступившие от него Орденские Знаки записать в приход таковыми как выше означены» (т.е. отдельно годные, ветхие и “несходственные”. – В.Б.);

3. «<…> для окончательного расчета о пенсионе его по ордену св.Георгия 2-го класса истребовать <…> сведения, когда именно последовала ему кончина и где находится ныне оставшаяся после него супруга»¹⁸.

Таким образом, процедура возврата в Капитул орденов П.И. Багратиона была предельно простой.

В принципе по такой же схеме, но в силу ряда причин несколько усложненной, происходила и сдача орденов М.И.Кутузова. 10 декабря 1812 г. фельдмаршал написал жене: «Ко мне прислал Государь гофмаршала поздравить с Георгием первого класса <…> Теперь украшать меня уже нечем <…>»¹⁹. Действительно, с получением “первоклассного” Георгия Михаил Илларионович Кутузов становился кавалером всех высших российских орденов, а поскольку повторное награждение одним и тем же орденом не допускалось, никакими российскими орденами он больше награжден быть не мог. Попутно заметим, что он достиг предела возможного и по некоторым другим видам награждений: с производством за Бородино в генерал-фельдмаршалы стал обладателем высшего по «Табели о рангах» воинского чина, а после возведения в достоинство светлейшего князя с последующим почетным добавлением “Смоленский”, были исчерпаны возможности русского дворянина и по этой части.

23 декабря 1812 г. Капитул на своем заседании принял решение о внесении фельдмаршала в список кавалеров ордена св. Георгия 1-го класса с 12 декабря (дата вручения ордена) с одновременным исключением его из списка кавалеров этого ордена 2-го класса, о помещении его с 1 января 1813 г. в комплект на получение пенсиона по 1-му классу²⁰, а также о начислении ему недополученных пенсионных денег по 2-му классу (645 руб. 55 ½ коп.) и о необходимости «отнестись» к нему по вопросу «о доставлении в Капитул креста сего ордена 2-го класса»²¹. Эти решения были приняты уже незадолго до смерти полководца: 5 апреля 1813 г. началась его предсмертная болезнь, а 16 апреля он скончался.

12 августа 1813 г., еще не получив орденские знаки умершего, Капитул постановил выплатить его вдове, светлейшей княгине Екатерине Ильиничне Голенищевой-Кутузовой-Смоленской, положенную ей по статуту ордена св. Георгия «годовую пенсию по 1-му классу»²².

8 октября того же года в Капитуле рассматривался вопрос о приеме оставшихся после смерти фельдмаршала орденов. В журнале заседаний было записано, что «внесены в Капитул кресты орденов: св. Апостола Андрея, св.Анны 1-го класса ветхие, св. Георгия 1-го класса и св. Владимира 1-й степени годные к употреблению, и командорственный св.Иоанна Иерусалимского <…>» (рис. 1).

Вместе с тем было отмечено, что «оный кавалер имел сверх вышеозначенных орденов кресты ордена святогоГеоргия 2-го класса и св. Александра Невского, равно и цепь ордена св. Апостола Андрея, которые в Капитул не доставлены, орденские же знаки св. Владимира 1-й степени получены им были вдвойне, о чем значится в журнале 8 августа 1805-го года»²³; констатировалось также, что наследникам фельдмаршала, помимо полученной супругой его годовой пенсии, следует выплатить неполученные им в комплекте по ордену св.Георгия 2-го класса 645 руб. 55 ½ коп. и по 1-му классу с 1 января 1813 г. по день смерти 204 руб. 16 ½ коп., а всего 849 руб. 72 коп. Капитул определил:

1. «покойного Генерал-фельдмаршала князя Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского из списков кавалерских по бывшим у него орденам, исключить»;

2. «<…> поступившие орденские знаки записать в приход таковыми каковыми означены».

3. «О доставлении невнесенных после г.Генерал-фельдмаршала Князя Голенищева-Кутузова-Смоленского орденских знаков учинить с кем следует сношение <…>» (рис. 2).

4. «О удовлетворении наследников его причитающимися по день кончины деньгами доложить тогда, когда от них поступит требование»²⁴.

Переписка «о доставлении невнесенных <…> орденских знаков» продолжалась более года. Наконец, в заседании Капитула 30 декабря 1814 г. слушалось отношение родственника полководца действительного статского советника Ф.П. Опочинина²⁵, «при коем препровождает недоставленные с прежде представленными в Капитул орденскими знаками по кончине Генерала-фельдмаршала Князя Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского орденские знаки: цепь ордена св. Апостола Андрея к употреблению годную и крест св. Александра Невского ветхий, уведомляя при том, что крест св.Георгия 2-го класса в прошедшую 1813-го года кампанию возложен на одного из г[оспод] Генералитетов <…>»²⁶.

Капитул принял обычное решение о приеме поступивших знаков. Однако сообщение Ф.П. Опочинина, что принадлежавший Кутузову крест св. Георгия 2-го класса «возложен на одного из г[оспод] Генералитетов» требует, по-видимому, пояснения.

Из отношения Ф.П. Опочинина видно, что орденский крест св. Георгия 2-го класса, который после награждения М.И.Кутузова тем же орденом 1-го класса подлежал отправке в Капитул, был использован в действующей армии, без возврата в Капитул, для нового награждения. Надо сказать, что ничего необычного в этом факте не было. Более того – бывали случаи, когда для срочного награждения какого-либо высокопоставленного лица временно брали орденский знак у того или иного здравствующего кавалера с последующей выдачей ему другого экземпляра. Особенно любопытны два таких случая. Один из них касается награждения орденом св. Георгия 1-го класса английского полководца Веллингтона, которое произошло при следующих обстоятельствах. После капитуляции в марте 1814 г. Парижа и отречения Наполеона в столицу Франции стали съезжаться победители, среди них был и победитель французов на Пиренеях фельдмаршал Веллингтон. Поскольку русский главнокомандующий Барклай де Толли и полководцы главных союзных государств, кроме Англии, – прусский фельдмаршал Блюхер, австрийский фельдмаршал Шварценберг и бывший маршал Франции Бернадот, ставший шведским наследным принцем Карлом Иоанном, были пожалованы орденом св.Георгия 1-го класса еще в 1813 г.²⁷, Александр I решил, что необходимо немедленно наградить таким же орденом Веллингтона. Но у обер-гофмаршала Н.А.Толстого в то время оказались в наличии только звезда и лента, а креста не было. Выход из положения нашли в том, что взяли крест у награжденного в предыдущем году генерал-лейтенанта П.П. Коновницына. Правда, Коновницын был пожалован Георгием 2-й степени, но так как кресты 1-го и 2-го класса отличались лишь способом ношения, 28 апреля 1814 г. фельдмаршал Веллингтон стал кавалером ордена св. Георгия 1-го класса²⁸. Генерал Коновницын более полугода был без ордена, но в ноябре выяснилось, что генерал-адъютанту графу П.А. Строганову крест св. Георгия 2-го класса по ошибке выдали дважды, и последовала команда один из них передать П.П. Коновницыну²⁹.

Второй любопытный случай связан был с тем, что в 1815 г. Александр I, получив от испанского короля Фердинанда VII орден Золотого Руна, распорядился отправить ему в ответ российские ордена. Вскоре Капитул получил отношение статс-секретаря графа К.В.Нессельроде, в котором он сообщил, что «по неимению цепи ордена св.Апостола Андрея Первозванного взята таковая у г[осподи]на действительного Тайного Советника князя Разумовского» и просил в связи с этим «о доставлении таковой цепи для возвращения г[осподи]ну князю Разумовскому³⁰.

Кому именно был выдан кутузовский крест св. Георгия 2-го класса, из дел Капитула не видно, как не видно и того, кому после смерти фельдмаршала досталась его последняя российская награда – Георгий 1-го класса. Всякого рода догадки на этот счет (например: «После смерти Кутузова первым, кто был удостоен Георгия 1-го класса стал Барклай де Толли, следовательно, можно предполагать, что крест Кутузова получил он» и т.д.) при всей своей романтической заманчивости, строго говоря, не имеют смысла по ряду причин и прежде всего – в силу “взаимозаменяемости” двух высших степеней.

Приведенные данные иллюстрируют некоторые мало освещенные в литературе стороны “технологии” наградного дела в России начала XIX в.

В заключение нам представляется уместным остановиться на еще одном аспекте этой “технологии”, вычленив с этой целью эпизод из взаимоотношений с Капитулом фельдмаршала М.Б. Барклая де Толли. С награждением 19 августа 1813 г. Георгием 1-го класса М.Б. Барклай де Толли, как ранее и М.И. Кутузов, стал кавалером всех высших российских орденов. В январе 1815 г. он прислал в Капитул некоего комиссариатского комиссионера 7-го класса Крузе с доверенностью на получение причитающихся ему пенсионных денег. Посланцу в Капитуле разъяснили, что фельдмаршал состоял в комплектах сначала Георгия 3-го класса, затем Георгия 2-го класса, а теперь (1815 г.) находится в комплекте по Георгию 1-го класса. По этим орденам ему положен был пенсион в следующих размерах:

– по ордену Георгия 3-го класса, которым он был награжден 8 января 1807 г.: со дня поступления в комплект 1 сентября 1812 г. по день пожалования во 2-й класс этого ордена 21 октября 1812 г. – 27 руб. 77 коп.;

– по ордену Георгия 2-го класса: со дня поступления в комплект 1 января 1813 г. по день пожалования в первый класс 19 августа 1813 г. – 253 руб. 33 коп.;

– по ордену Георгия 1-го класса: со дня поступления в комплект 1 сентября 1813 г. по 1 января 1815 г. (т.е. до момента прибытия доверенного лица) – 938 руб. 33 коп.

В целом положенные пенсионные выплаты составили, таким образом, 1214 руб. 44 ½ коп. Сумма, казалось бы, не такая уж маленькая.

Дело, однако, в том, что по всем выдаваемым из Капитула орденам, кроме ордена св.Георгия, награжденный должен был делать единовременные взносы для создания особого орденского капитала, который расходовался, в основном, на благотворительные цели. М.Б. Барклай де Толли, будучи человеком не очень состоятельным, не внес своевременно полностью взносы по орденам Андрея Первозванного, Александра Невского и Анны 1-го класса, которые были установлены еще при Павле I в размерах соответственно 400, 300 и 100 рублей. Кроме того, он задолжал Капитулу за приложение орденской печати к императорским грамотам на ордена св. Владимира 1-й степени – 60 руб. и 2-й степени – 30 руб. В итоге общий долг Капитулу составил 790 руб., которые были удержаны из пенсионных денег, после чего к выплате осталось всего 424 руб. с копейками. Эта сумма и была выдана доверенному лицу М.Б. Барклая де Толли «с препровождением квитанции в удержанных деньгах»³¹. Любопытно отметить, что через год, в феврале 1816 г. взносы по орденам были резко увеличены и, в частности, составили: по ордену Андрея Первозванного вместо 400 руб. – 800, по ордену Александра Невского вместо 200 руб. – 600, по ордену Анны 1-й степени вместо 100 руб. – 200, в то время как размеры и количество пенсий остались прежними. Если бы М.Б. Барклаю де Толли пришлось делать взносы в этих увеличенных размерах, то фельдмаршал не только не получил бы никаких пенсионных денег, но еще и остался бы должником Капитула на весьма изрядную сумму.

Описанный случай наглядно показывает, на наш взгляд, как социальный этикет того времени предопределял, что пожалованный высокими наградами должен был не просто принадлежать к дворянскому сословию, но и обладать известным состоянием, и как в этой связи привлекателен был орден св.Георгия, который не только являлся желанной и высокопрестижной боевой наградой, что было, конечно, главным, но еще и дополнительно обладал особой привлекательностью как орден, освобожденный от всяких взносов и способный чаще других орденов стать средством материальной поддержки путем получения пенсии. Для многих это имело существенное значение, поскольку тот же социальный этикет требовал от каждого офицера и генерала соответствующего занимаемому им положению образа жизни и поведения, в связи с чем материальные трудности были знакомы как большому числу офицеров, так и многим крупным военачальникам. Именно этим можно объяснить замену золотых орденских знаков серебряными или даже медными. Награжденные золотым оружием очень часто подавали прошения о выдаче им не самого оружия, а его денежной стоимости, имея в виду заказать затем дешевый экземпляр с позолоченным эфесом вместо золотого. Распространена была также продажа золотого оружия и орденских знаков с бриллиантовыми украшениями, которые выдавались не Капитулом, а из Кабинета императора, возврату не подлежали и рассматривались как царские подарки. Один из самых прославленных героев 1812 г. генерал Н.Н. Раевский 2 июля 1813 г. писал жене: «<…> я получил орден св. Александра с бриллиантами. Это 10 тыс. рублей для дочери, я ей сделаю подарок»³². Другой не менее известный военачальник, генерал Д.С.Дохтуров, сообщил супруге 21 ноября 1813 г.: «На днях получил я награду за Бородинское дело; при первом случае перешлю ее к вам, <…> ты за нее получишь много разных вещей; говорят, что она должна стоить свыше 16 тыс. руб.: это хоть что-нибудь для нас и наших детей»³³. Когда старший сын Н.Н.Раевского за отличие в сражении под Красным получил золотую шпагу, генерал написал жене: «Сын Александр умолил меня позволить ему продать его золотую шпагу, я не смог ему отказать в этом удовольствии»³⁴. Подобных случаев было немало.

В свете изложенного становится понятным, что хотя количество орденов, выданных генералам и офицерам за отличия в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813-1814 гг. исчисляется многими тысячами³⁵, эти орденские знаки в силу указанных причин просто не могли дойти до нас в сколько-нибудь значительном количестве, чтобы храниться в музеях подобно тому, как хранятся в них боевые награды многих маршалов, генералов, офицеров и рядовых героев Великой Отечественной войны. Случайно сохранившиеся награды героев «грозы двенадцатого года» малочисленны и чаще всего не имеют ясной родословной. Но тем важнее, на наш взгляд, было бы произвести их генеральную «инвентаризацию», выделить эти ордена из огромного количества наград более позднего времени и создать научный каталог этих боевых реликвий, принадлежавших воинам, «покрытым славою чудесного похода и вечной памятью двенадцатого года».

1996

Примечания

¹ Многие законоположения, касающиеся российской орденской системы, с течением времени претерпевали существенные изменения. В данном очерке они излагаются применительно к эпохе войны 1812 г.

² Установление для Кавалерских Российских Орденов, изданное в 5-й день апреля 1797 г. – СПб., 1797. Пункт 21; ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XXIV. № 17908.

³ Иностранные ордена через Капитул не проходили. Их возврат или не возврат после смерти награжденного тому, кто их жаловал, определялся в каждом случае орденским статутом, при этом, если орден подлежал возврату, то отсылку его производила Государственная коллегия иностранных дел. Приемом же российских орденов, которые пожалованы были иностранцам, ведал Капитул.

⁴ Термин “орденские знаки” в зависимости от контекста мог означать либо только орденские кресты, либо все, что принадлежало к данной награде – крест, ленту и, если положено, звезду, а к ордену св.Андрея Первозванного еще и цепь. В этих же двух значениях употреблялся термин «орден» (не считая употребления его в значении религиозно-рыцарской организации).

⁵ В павловском «Установлении <…>» 1797 г. не упоминалось об орденах святого Георгия и св.Владимира, но Александр I вскоре после своего воцарения манифестом от 12 декабря 1801 г. о восстановлении действия этих орденов повелел их статуты «сопричислить к статуту российских орденов, в 1797 г. изданному».

^6.В 1803 г. Капитул обращался ко всем губернским правлениям, требуя доставления сведений об умерших кавалерах и присылки принадлежавших им орденских знаков, однако в 1815 г. на одном из своих заседаний констатировал, что «требование сие и поныне остается вовсе не исполненным, исключая некоторых губерний». В связи с этим решено было обратиться к министру юстиции «с тем, чтобы благоволил предложить Правительствующему Сенату <…> предписать Губернским правлениям и другим начальствующим лицам, чтобы изображенные на сей предмет в высочайших статутах правила исполнялись без упущения, и остающиеся после умерших Кавалеров орденские знаки присылаемы были в Капитул немедленно» (РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 801. Л. 165-167).

⁷ В 1831 г. император Николай I узаконил одно исключение из этого правила. Как известно, до 1826 г. награждение любым российским орденом давало право на потомственное дворянство, затем это право начали ограничивать, но до 1845 г. вводимые ограничения касались только купечества. Между тем, в Отечественной войне и зарубежных походах 1813-1814 гг. участвовали иррегулярные воинские формирования населявших Россию народов, исповедующих нехристианские вероучения. Особенно многочисленными среди них были формирования башкир: в 1812 г. было создано 18 конных полков, часть которых дошла до Парижа. Эти полки имели свой командный состав, представители которого российскими дворянами не являлись, однако в 1812-1814 гг. награждались иногда орденами (главным образом младшей степенью ордена св.Анны). Орденские грамоты для вручения награжденным командир Отдельного Оренбургского корпуса получил лишь в декабре 1830 г. и, так как к этому времени часть награжденных уже умерла, он сделал запрос, вручать ли грамоты наследникам умерших, а если да, то кому именно, имея в виду, что магометанская вера, которую исповедуют башкиры, разрешает полигамию. Вопрос докладывался Николаю I и «Его Величество Высочайше повелеть соизволил: как у башкирцев существует многоженство и законность наследства мало, или вовсе не подходит под общие правила, то, дабы не подать повода к домогательству на право дворянства детям, рожденным по получении отцом ордена, грамоты возвращать в <…> Капитул» (ПСЗРИ. Собр. 2. Т. VI. № 4547).

⁸ В 1812-1814.гг. шитые звезды поставлялись Капитулу по цене: св.Георгия – 8 руб., св.Андрея Первозванного и св. Владимира – по 7 руб., св. Александра Невского и св.Анны – по 6 руб. штука. Для сравнения можно привести цены того времени на орденские кресты: св.Андрея Первозванного – 150 руб., св.Александра Невского – 140 руб., св. Георгия 1-2 кл. – 155 руб., св.Владимира 1-2 степ. – 100 руб., св.Анны 1-2 степ. – 120 руб. (РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 800. Л. 645).

⁹ Решение о выдаче из Капитула металлических звезд вместо шитых было принято для орденов всех наименований лишь в 1854 г. (ПСЗРИ. Собр. 2. Т. ХХХ. № 28425-а).

¹⁰ Письма Д.С.Дохтурова к его супруге (1805-1814) // Рус. архив. 1874. Кн. 1. С. 1112-1113.

¹¹ Хотя звезды и ленты сдаче в Капитул не подлежали, на практике их все же иногда присылали вместе с орденскими крестами, особенно в тех случаях, когда у умершего или погибшего в бою офицера не было близких родственников. Поскольку они не могли быть использованы, Капитул по мере их накопления устраивал торги и продавал оптом тому, кто больше заплатит. Так, в заседании Капитула 1 декабря 1815 г. было принято решение о продаже 12 шитых серебряных звезд за 18 руб. и 37 аршин лент за 45 руб. 14 коп. (РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д.. 801. Л. 706 об.).

¹² Первое изменение этого правила было сделано лишь в 1855 г., когда Николай I указом Капитулу повелел «орден Святого Георгия четвертой степени <…> носить и при пожаловании высших степеней сего ордена», полная же его отмена произошла в 1857 г. – вместе с отменой требования о сдаче орденских знаков после смерти награжденного (ПСЗРИ. Собр. 2. Т. ХХХ. № 29146; Т. XXXII. № 31841).

¹³ Об этом можно судить, в частности, по результатам ревизии кладовой Капитула в 1813 г. Поскольку количество и состав находившихся в кладовой орденских знаков все время менялись (выдавались знаки для новых кавалеров, принимались ордена кавалеров, получивших знаки более высокой степени или умерших, отпускались знаки для починки и т.д.), то акт ревизии представлял собой “моментальный снимок”, сделанный по состоянию на 29 мая 1813 г. При этом выяснилось, что в кладовой среди прочего находились 9 годных и 2 ветхих золотых (как и положено) креста ордена св. Александра Невского, но один из ветхих был “неформенным”, кроме того, один крест этого же ордена был серебряным и пять – медные.

¹⁴ РГВИА. Ф. ВУА. Д. 468. Л. 6-6 об.; Генерал Багратион: Сб. документов и материалов. – М.: Воениздат, 1945. С. 248. № 149.

¹⁵ Характерно, что в журнале Капитула многократно повторяется написание “Богратион” (вместо правильного “Багратион”) – весьма вероятно, что в этом проявилось неосознанное влияние получившего широкую известность державинского истолкования фамилии полководца: “Бог-рати-он”.

¹⁶ Кавалерам российских орденов Капитулом выплачивались пенсии, именуемые в то время пенсионами (официально выплаты по всем орденам стали называться пенсионами с 1 января 1843 г., в эпоху же Отечественной войны выплаты по орденам св.Георгия, св. Владимира и св.Анны 3-й, а с 1815 г. и 4-й степени именовались пенсионами, а по орденам св.Андрея, св.Екатерины, св.Александра Невского и св.Анны 1-й и 2-й степеней – командорственными доходами). Однако пенсию получали далеко не все кавалеры, а лишь “поступившие в комплект”, то есть в строго определенное число лиц, которым выплачивались установленные для данного ордена (с подразделением на степени) суммы. Поступление в комплект производилось в порядке очереди по старшинству награждения данным орденом. Если пенсионер награждался более высокой степенью имевшегося у него ордена, выплата пенсии ему прекращалась, и он становился в очередь на включение в комплект по новой награде. Ожидание поступления в комплект часто растягивалось на долгие годы, и многие кавалеры умирали, не дождавшись пенсии.

Легче всего было получить пенсию по орденам, которые труднее всего было заслужить, то есть по высшим степеням ордена св.Георгия. Объясняется это тем, что пожалования ими по сравнению с пожалованием другими орденами, даже самыми высокими, было намного более редким, а предусмотренное статутом количество пенсионеров относительно большим. Так, комплект по ордену св.Георгия 1-го класса составлял 12 пенсий по 700 руб. в год каждая, а комплект по ордену св. Владимира 1-й степени составлял 10 пенсий по 600 руб. каждая. Но количество одновременно живущих кавалеров ордена св.Георгия 1-го класса никогда не достигало двенадцати человек, иногда их вообще не было (например, с момента смерти в 1809 г. адмирала В.Я.Чичагова и до награждения в декабре 1812 г. М.И.Кутузова, а затем с момента смерти 16 апреля 1813 г. Кутузова – до награждения 19 августа того же года М.Б.Барклая де Толли), в то время, как количество награжденных орденом св.Владимира 1-й степени, как правило, превышало комплект. По ордену св. Георгия 2-го класса комплект составлял 25 пенсий по 400 руб., что при относительно редких награждениях также обеспечивало сравнительно быстрое получение пенсии.

¹⁷ По каждому ордену, а при наличии степеней отдельно по каждой степени, Капитул вел списки кавалеров. Исключение из списка состояло в том, что в последней графе делалась отметка о смерти награжденного и возврате в Капитул ордена (исключение из списка младшей степени ордена производилось также при награждении более высокой степенью и сдаче младшей).

¹⁸ Сведения о местожительстве супруги требовались в связи с тем, что после смерти получавшего пенсию кавалера Капитул обязан был выплатить его вдове еще один годовой пенсион, а также недополученные умершим пенсионные деньги, начисленные до дня его кончины.

¹⁹ М.И.Кутузов. Сб. документов. Т. IV, ч. 2. – М.: Воениздат, 1954. С. 596.

²⁰ Включения в комплект на пенсии производилось при наличии вакансий только с начала каждой трети года, то есть с 1 января, с 1 мая и с 1 сентября, а на командорства – с каждого полугодия.

²¹ РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 797. Л. 608-609.

²² Там же. Д. 799. Л. 263 об.

²³ Факты выдачи по недоразумению орденских знаков “вдвойне” бывали, однако в данном случае Капитулом была допущена какая-то ошибка: орденом св. Владимира 1-й степени М.И. Кутузов был награжден в 1806 г.., поэтому никакой записи в журнале от 8 августа 1805 г. о выдаче ему этого ордена быть не могло и, естественно, не было. Наличие ошибки подтверждает и «Список кавалерам Ордена св. Равноапостольного князя Владимира 1 степени с 1782 по 1822 г.», в котором датой награждения указано 24 февраля 1806 г., а в последней графе записано: «Умре. Крест достав[лен], жур[нал] 8 октября 1813 года» – без каких-либо упоминаний о выдаче или возврате двух крестов (РГИА. Ф. 496. Оп. 2. Д. 1435. Л. 43 об.-44).

²⁴ РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 799. Л. 523 об.-524.

²⁵ Опочнин, Федор Петрович (1779-1852) был женат на младшей дочери Кутузова Дарье Михайловне.

²⁶ РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 800. Л. 840 об.

²⁷ В память столетнего юбилея императорского Военного Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия (1769-1869). / Сост. В.С.Степанов, Н.И.Григорович. – СПб., 1869. – Список кавалеров. С. 2.

²⁸ РГИА. Ф. 496. Оп. 1. Д. 801. Л. 563 об., 572.

²⁹ Там же. Д. 800. Л. 708 об.

³⁰ Там же. Д. 801. Л. 355 об.

³¹ Там же. Л. 25 об.-26.

³² 1812-1814: Секретная переписка генерала П.И.Багратиона. Личные письма генерала Н.Н.Раевского. Записки генерала М.С.Воронцова. Дневники офицеров Русской армии: Из собр. Гос. Ист. Музея / Сост.: Ф.А.Петров и др. – М.: Терра, 1992. С. 239.

³³Письма Д.С.Дохтурова к его супруге (1805-1814) // Рус. архив. 1874. Кн. 1. С. 1128. “За Бородинское дело” Дохтуров был награжден золотой шпагой с алмазами.

³⁴ 1812-1814: Секретная переписка генерала П.И.Багратиона. Личные письма генерала Н.Н.Раевского. Записки генерала М.С.Воронцова. Дневники офицеров Русской армии: Из собр. Гос. Ист. Музея / Сост.: Ф.А.Петров и др. – М.: Терра, 1992. С. 240.

³⁵ Только за период с начала боевых действий в 1812 г. и до заключения временного перемирия 23 марта 1813 г. было пожаловано 7.990 орденов и 1.116 экз. золотого оружия (Сборник исторических материалов, извлеченных из архива первого отделения собственной его императорского величества канцелярии. Вып. I, отд. 2. – СПб., 1876. С. 24-26). В ходе дальнейшей борьбы с Наполеоном и в первые годы после ее окончания количество награждений превысило эти цифры в несколько раз, так как продолжались пожалования за подвиги в Отечественной войне и вместе с тем щедро отмечались отличия в заграничных походах.

---

Дружественный сайт -  "Военно-информационный портал о оружии и военной технике"

---

  Рекомендуемые разделы сайта "Награды Императорской России" 

• Ордена Императорской России.
• Георгиевские кресты.
• Георгиевская лента в российских наградах.
• Фотографии кавалеров Российских орденов.
• Фотографии Георгиевских кавалеров.
• История учреждения Георгиевских крестов, варианты исполнения.