БЛИЗЬ СЕГО МЂСТА ВЪ СРАЖЕН I И СЪ ТУР-

КАМИ РАНЕНЪ ВЪ ГЛАЗЪ ГЕНЕРАЛЪ

МАIОРЪ МИХАИЛЪ ЛАР I ОНОВИЧЪ

КУТУЗОВЪ БЫВШ: ПОТОМЪ Г.

ФЕЛЬДМАРШАЛ КНЯЗЬ

СМОЛЕНСКIЙ.

Первое, что бросается в глаза при внимательном прочтении этих текстов, это, конечно, то, что Кутузов назван генерал-майором, поскольку в 1774 г. он был командиром батальона и имел чин подполковника. До генерал-майора ему было еще очень далеко: через три года, в 1777 г., он был произведен в полковники, через восемь лет в бригадиры и только через 10 лет, в 1784 г., стал генерал-майором⁵.

Другой ошибкой является надпись «ВЪ ПАМЯТЬ 27 I ЮНЯ 1774 г.», так как бой, в котором Кутузов был ранен, произошел не 27 июня, а 23 июля 1774 г. ⁶.

Ошибочной является также надпись, утверждающая, что Кутузов в этом бою был «ранен в глаз». Версия о ранении «в глаз» получила широкое распространение и ее до сих пор принимают иногда известные историки⁷, однако она не верна. В действительности пуля попала Кутузову в левый висок и вышла навылет около правого глаза. Ранение было чрезвычайно тяжелым, современники считали чудом, что он выжил, однако оба глаза у него остались целы. Зрение после этого ранения начало, по-видимому, постепенно ухудшаться, но по заключению специалистов-медиков, изучавших этот вопрос, «определить степень снижения зрения не представляется возможным». Попутно заметим, что когда через четырнадцать лет, в 1788 г., Кутузов под Очаковым получил второе тяжелейшее ранение в голову навылет, которое очевидцы тоже считали безусловно смертельным, зрение на оба глаза у него также сохранилось, однако со временем стало прогрессировать дальнейшее его ухудшение, особенно на правый глаз, сопровождавшееся нарастанием глазных болей, которые донимали затем полководца до конца жизни. К 1812 г. его правый глаз, если и не полностью угас, то нормально функционировать, конечно, не мог: специалисты отмечают, что Михаил Илларионович страдал на этот глаз косоглазием, неподвижностью глазного яблока, болями и птозом, т. е. непроизвольным опусканием века. Примечательно, однако, что в письмах 1812 года к родным он старался свои глазные недуги по возможности преуменьшить: 19 августа 1812 г. в письме к дочери Анне не без лукавства сообщал: «Это за меня пишет Кудашев⁸; у меня немного болят глаза и я их берегу», а 29 октября в письме к другой дочери, Елизавете, лукавил еще больше: «Пишу рукой Кудашева, потому что глаза мои очень утомлены; не думай, что они у меня болят, нет, они только устали от чтения и письма по случаю вновь одержанных побед» ⁹.

Сама идея создания медали в память 100-летия первого ранения Кутузова вызывает некоторое недоумение. Слов нет, оба его ранения были тяжелыми и необычными, но ведь прославился он все же не ими, и было бы гораздо естественнее, чтобы первая посвященная ему русская медаль была просто медалью в честь русского полководца Кутузова или в честь какого-либо события, связанного с увековечением его памяти.

В этой связи может возникнуть предположение, что надпись «ОТЪ СТАРШАГО ВНУКА» надо понимать в том смысле, что в 1874 г. этот внук на свои средства создал памятник и одновременно заказал медаль с его изображением. Это было бы вполне естественно, поскольку выпуск медалей в память сооружения тех или иных памятников практиковался довольно широко. Именно так связь между памятником и медалью понял В.А.Ашик, который в своей известной работе “Памятники и медали в память боевых подвигов русской армии в войнах 1812, 1813 и 1814 годов и в память императора Александра I” при описании памятника-фонтана отметил: «Памятник сооружен в 1874 году старшим внуком князя Кутузова <…>»¹⁰. Однако это утверждение ошибочно: памятник-фонтан был создан на месте естественного источника Суук-Су еще в 20-х годах XIX в., когда прокладывалась дорога от Симферополя к Алуште, при этом существуют опубликованные зарисовки этого памятника, сделанные за много лет до изготовления медали. Из этого следует, что медаль, хотя это и выглядит несколько странно, создавалась в память именно столетия со дня первого ранения Кутузова.

Надписи на медали порождают, естественно, вопрос и о том, кто такой “старший внук”, от имени которого выпущена медаль. У Кутузова, как известно, от пяти дочерей было множество внуков, которые начали появляться на свет еще в конце XVIII в. и к 1874 г. некоторые из них уже умерли. Кто же был старшим к моменту создания медали?

Когда возникают неясности по поводу происхождения той или иной русской памятной медали, существует непреложное правило: «Посмотри у Ю.Б. Иверсена», ибо его труды по русской медалистике были и остаются наиболее авторитетными справочными изданиями. Медаль, о которой идет речь, описана им во 2-м выпуске I-го тома знаменитого трехтомника «Медали в честь русских государственных деятелей и частных лиц». Поскольку этот выпуск появился в 1880 г., т. е. всего через несколько лет после изготовления медали, можно было уверенно ожидать, что о ее создании в нем содержатся самые достоверные и точные данные. К сожалению, эти ожидания оправдались, как принято сейчас говорить, «с точностью до наоборот». Иверсен пишет, что Кутузов «с 1773 по 1775 год находился в Крыму, где в 1774 году при осаде Очакова был ранен навылет из виска в висок ружейною пулею, вследствие чего лишился правого глаза». И далее: «В 1874 году, по заказу старшего внука князя Кутузова, графа Ивана Матвеевича Толстого, исполнена следующая медаль в память столетия со времени сражения при осаде Очакова, в котором Кутузов лишился правого глаза» (после этого следует описание медали)¹¹.

Хотя от ошибок не застрахован никто, остается все же загадкой, как мог авторитетнейший специалист выдать такую обойму казусных нелепостей: первое ранение Кутузова спутано со вторым, знаменитая в русской военной истории крепость Очаков, находящаяся в устье Днепровско-Бугского лимана, волею автора перенесена в Крым, медаль оказывается изготовленной «в память столетия со времени сражения при осаде Очакова», в котором якобы «Кутузов лишился правого глаза», и даже утверждение, что медаль была изготовлена «в 1874 году по заказу старшего внука князя Кутузова графа Ивана Матвеевича Толстого», является абсурдным: Иван Матвеевич Толстой умер в 1867 г. и заказать медаль через семь лет после своей смерти, естественно, не мог, к тому же он, будучи внуком Кутузова, никогда не был его старшим внуком¹².

Вопрос о старшем внуке пришлось решать не при помощи Иверсена, а вопреки его утверждению. При этом выяснилось следующее. Внуком-первенцем Кутузова был родившийся в 1798 г. Илларион Матвеевич Толстой, который оставался старшим среди внуков до своей смерти в 1821 году. Вторым стал родившийся в 1799 г. Федор Матвеевич Толстой, но он умер в 1817 г. и старшим, таким образом, стать не успел. Третьим был Павел Матвеевич Толстой. Он родился в 1800 г. и умер в 1883 г. Старшим среди внуков фельдмаршала он являлся с момента смерти Иллариона Матвеевича в 1821 г. до собственной кончины, т.е. в течение 62 лет, и ему, единственному из внуков, Александр II в 1859 г. разрешил прибавить к своей фамилии (с передачей потомству) фамилию деда (без княжеского титула и добавления “Смоленский”), после чего он стал именоваться Голенищевым-Кутузовым-Толстым.

Надпись на медали «Отъ старшаго внука» должна, стало быть, относиться к Павлу Матвеевичу. Однако такое бесспорное, казалось бы, решение таит в себе все же нечто загадочное: как мог носитель фамилии своего прославленного деда, заказывая медаль, допустить ее выпуск с грубейшими ошибками? Если он не интересовался биографией деда, то зачем заказал медаль, а если интересовался и чтил его память, то почему не заметил ошибок в проектном рисунке? Между тем, поиски "первоисточника" ошибок на медали привели к любопытному "открытию". В 1856 г., т. е. за 18 лет до появления медали, в № 22 издававшегося В.Ф.Тиммом «Русского художественного листка» был опубликован рисунок памятника-фонтана с подписью: «Фонтан Кутузова в Крыму», при этом указывалось, что рисовал его с натуры Ф. Гросс¹³ и приводилась надпись на фонтане, с которой совпадает текст в обрезе медали (БЛИЗЬ СЕГО МЕСТА ВЪ СРАЖЕНIИ СЪ ТУРКАМИ и т.д.). Выходит, что при создании проектного рисунка медали этот текст просто механически заимствовали – либо с самого фонтана, либо, что более вероятно, из публикации «Русского художественного листка»¹⁴.

* * *

Неожиданный поворот в разгадывании загадок медали дали архивные разыскания. Из найденных документов наиболее интересными являются два отношения Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов, которой подчинялись в то время монетные дворы, начальнику С.-Петербургского Монетного двора. Первое из них, датированное 2 июля 1874 г., содержит следующее распоряжение:

«Г. Начальнику С.-Петербургского Монетного Двора.

По ходатайству прусского подданного Хр. Гиля и согласно представления Вашего Превосходительства от 18 июня сего года за № 4422 Особенная Канцелярия по кредитной части покорнейше просит Вас сделать распоряжение об изготовлении, согласно прилагаемому рисунку, штемпелей медали в память столетия со дня получения раны в глаз фельдмаршалом князем Кутузовым Смоленским, с тем чтобы все расходы по вышеозначенному заказу были уплачены Хр. Гиллем; об исполнении же сего донести кредитной канцелярии»¹⁵.

Внизу документа есть пометка о том, что рисунок выделен в особую папку.

Второе отношение, датированное 3 апреля 1875 г., содержит указания о чеканке медалей изготовленными штемпелями:

«Г. Начальнику С.-Петербургского Монетного Двора.

Вследствие прошения прусского подданного Христиана Гиля, Особенная Канцелярия по кредитной части покорнейше просит Ваше Превосходительство сделать распоряжение о приготовлении на С.-Петербургском Монетном Дворе по имеющимся на оном штемпелям 10-ти серебряных и 30 бронзовых медалей в память фельдмаршала князя Голенищсва-Кутузова и по изготовлении отпустить таковыя г. Гилю, или доверенному от него лицу, с получением в то же время причитающихся Монетному Двору денег; об исполнении же сего донести Кредитной канцелярии» ¹⁶.

Из этих двух документов видно, что прошение об изготовлении медалей исходило не от старшего внука Кутузова, как следовало ожидать, а от Христиана Гиля, что ходатайство это было удовлетворено, что заказаны были 10 серебряных и 30 бронзовых экземпляров и что Монетный двор получил указание выдать изготовленные медали либо заказчику, либо «доверенному от него лицу», что свидетельствует о том, что Гиль являлся не доверенным лицом внука Кутузова, а именно заказчиком.

Какое же отношение имел прусский подданный Хр.Гиль к М.И. Кутузову? И если заказчиком медалей был он, то как понимать надпись «Отъ старшаго внука»?

Вряд ли найдется русский нумизмат, которому было бы незнакомо имя Христиана Христиановича Гиля. Его жизнь и нумизматическая деятельность подробно описаны в вышедшей вскоре после его смерти работе М.Деммени¹⁷. Коснемся поэтому лишь тех фактов, которые могут объяснить его причастность к заказу медали в честь Кутузова.

В 1867 г. умер, как уже упоминалось, внук Кутузова граф Иван Матвеевич Толстой. От брака с Елизаветой Васильевной Тулиновой после его смерти остались три сына. Старшему, Матвею Ивановичу, было уже 17 лет, вскоре он стал офицером Кавалергардского полка, а через несколько лет умер. Второму сыну, Ивану Ивановичу, в год смерти отца было 9 лет. В будущем – это классик русской нумизматики, автор ряда крупных научных исследований и обладатель нумизматической коллекции мирового класса, а вместе с тем известный общественный и государственный деятель: с 1893 по 1905 г. являлся вице-президентом Академии художеств, в 1905-1906 гг. возглавлял министерство народного просвещения в правительстве Витте, в 1913-1916 гг. был городским головой (мэром) Петербурга-Петрограда¹⁸. Третьему сыну, Дмитрию Ивановичу, к моменту смерти отца было 7 лет. В будущем он шестнадцать лет (с 1901 по 1917 г.) будет товарищем управляющего Русским музеем имп. Александра III, а в 1909-1918 гг. станет занимать пост еще и директора Императорского Эрмитажа.

В год смерти И.М.Толстого его вдова пригласила на роль одного из воспитателей своих младших сыновей Хр.Хр.Гиля. Первоначально он был приглашен как гувернер и учитель немецкого языка, однако его роль в воспитании быстро к нему привязавшихся братьев оказалась гораздо более значительной, особенно после того, как дети в 1870 г. лишились трагически погибшей матери¹⁹. Над братьями была учреждена опека, но опекуны жили отдельно, своими домами, а Гиль стал как бы членом семьи осиротевших детей вместе с поселившейся с ними незамужней сестрой Ивана Матвеевича Екатериной Матвеевной Толстой. Позже, когда и Иван Иванович и Дмитрий Иванович достигли совершеннолетия, а затем и женились, Христиан Христианович оставался жить в семье Ивана Ивановича до самой смерти в 1908 г.

Хр.Хр.Гиль по натуре своей был страстным коллекционером. Поселившись в семье Толстых, он собирал раковины, бабочек, жуков, почтовые марки и старался привить любовь к собирательству своим воспитанникам. Однако все эти виды коллекционирования отошли на задний план, а то и вовсе были забыты после того, как началось собирание нумизматического материала. Существуют разные версии того, с чего и как оно началось. По словам Ивана Ивановича, «приблизительно в 1870 году мы (т.е. он и брат Дмитрий. – В. Б) купили несколько монет где-то на рынке. Это заинтересовало Христиана Христиановича; он последовал нашему примеру и, начиная с этого года, все больше и больше втягивался в нумизматику»²⁰. В дальнейшем Дмитрий Иванович от нумизматики отошел, но для Ивана Ивановича научная разработка нумизматических проблем стала главным делом его жизни, а Христиан Христианович, хотя и не стал столь крупным ученым, как его воспитанник, тоже внес в развитие русской нумизматики очень весомый вклад и снискал на этом поприще широкую известность²¹. Одной из заслуг Гиля стала его неутомимая активная деятельность по пополнению нумизматического собрания сначала его несовершеннолетних воспитанников, а позже ставшей знаменитой толстовской коллекции, хранителем которой он оставался до конца жизни.

Формируя нумизматическую коллекцию братьев Толстых, Гиль уделял большое внимание пополнению не только монетной ее части, но и медальной: когда эта часть коллекции поступила в Эрмитаж, отдел нумизматики увеличил свое собрание на 6.791 медаль, в том числе 83 золотые и платиновые²².

Исходя из сказанного, можно предположить, что инициатива изготовления рассматриваемой медали исходила от Хр.Хр.Гиля. Ему же, по-видимому, принадлежит и несколько странная идея связать появление медали со 100-летием первого ранения Кутузова. Оба в то время еще несовершеннолетних воспитанника Гиля (Ивану Ивановичу – 16 лет, Дмитрию Ивановичу – 14 лет) об этой инициативе, конечно, должны были знать и, надо полагать, ее одобрили. Все это делалось, очевидно, и с согласия опекунов, одним из которых, кстати говоря, был внук Кутузова Николай Матвеевич Толстой²³. Но совершенно не ясна во всей этой истории роль старшего внука Кутузова Павла Матвеевича Голенищева-Кутузова-Толстого. Раз на медали поместили надпись «Отъ старшаго внука», то он, надо полагать, дал на это согласие. Похоже, однако, на то, что этим его роль и ограничилась. Косвенным подтверждением такого предположения служит, на наш взгляд, то, что Павел Матвеевич не проявлял собственной инициативы по созданию медали ни в связи с 25-летием со дня смерти Кутузова (1838 г.), ни в связи со 100-летием со дня его рождения (1845 г.), ни в связи с 50-летием смерти (1863 г.), не говоря уже о том, что ему, носителю фамилии Кутузова, не приходило в голову, что он мог бы озаботиться созданием медали в честь своего знаменитого деда без всякого внешнего повода. Наконец, если бы он проявил живой интерес к идее Гиля, то должен был бы предложить ему стать своим доверенным лицом, чтобы заказ оформлял не просто “прусский подданный”, а доверенное лицо старшего внука Кутузова, но он не сделал и этого. Приходиться поэтому полагать, что его роль свелась только к даче согласия на надпись²⁴.

В архивных делах Монетного двора удалось найти датированный 13 мая 1875 г. счет на изготовленные по заказу Гиля медали. Из него явствует, что количество выданных медалей соответствовало заказу (10 серебряных и 30 бронзовых), при этом изготовление серебряных медалей обошлось в 223 руб. 96 коп., бронзовых в 24 руб. и изготовление штемпелей в 75 руб. 04 коп., что в целом составило 323 руб. На счете имеются две карандашные пометы. Одна из них указывает на то, что заказ был выдан 15 мая 1875 г., другая отмечает, что «штемпеля взяты обратно с медалями» ²⁵.

Не совсем ясное выражение «взяты обратно с медалями» означает, что заказчик вместе с медалями забрал, как свою собственность, и штемпеля. Этот факт подтверждается и другими архивными документами, в частности «Списком медалей, изготовленных на Монетном дворе с 1862 по 1878 гг.». В список этот, составлявшийся как очередное дополнение к каталогу медалей, которые желающие могли заказать на Монетном дворе, первоначально была включена под № 103 медаль, изготовленная по заказу Гиля, и указана ее цена, однако затем номер и цена были зачеркнуты и записано: «Штемпеля возвращены владельцу»²⁶.

На вопрос, обязан ли был Монетный двор при выполнении частного заказа отдавать штемпеля заказчику, можно ответить определенно: поскольку заказчик оплачивал изготовление штемпелей, он имел право их забрать. Но он мог, конечно, их и не забирать, тогда они оставались на Монетном дворе, включались в рекламный каталог и заказать чеканку ими медалей мог любой желающий. К примеру, в том же 1875 г. Монетный двор отчеканил и выдал заказчику 2 серебряные и 50 бронзовых медалей с надписью «От благодарных детей», изготовленных в память 100-летия со дня рождения генерала от кавалерии Г.А.Эмануэля – участника Отечественной войны 1812 года, заграничных походов 1813-1814 гг. и войны на Кавказе²⁷. Штемпеля остались на Монетном дворе, и медаль вошла в каталог В.П.Смирнова 1908 г.²⁸. Вообще чаще всего штемпеля медалей, заказанных частными лицами, оставались на Монетном дворе, даже если медали изготавливались в память таких сугубо семейных событий, как празднование золотых или серебряных свадеб и тому подобное²⁹. Но вместе с тем, не так уж редки были случаи, когда штемпеля с выполнением заказа забирались. Понятно, что в этом случае Монетный двор не мог по своей инициативе изготавливать и копии выданных штемпелей.

Очевидно, в каждом случае, когда заказчик забирал штемпеля, у него были для этого какие-то причины или соображения. Какими же соображениями могли руководствоваться Гиль и его питомцы?

Если исходить из того, что желали почтить память М.И.Кутузова созданием отечественной медали в его честь, которую предполагалось сделать широко известной, то тогда решение забрать штемпеля не поддается разумному объяснению. При этом мысль о том, что их забрали из-за того, что обнаружились ошибки на реверсе, нужно отбросить как совершенно несостоятельную. Во-первых, нет никаких доказательств, что эти ошибки были обнаружены, а если судить по публикации Иверсена и затем по работам разных авторов в более поздние годы, то напрашивается вывод, что они вообще остались незамеченными. Но даже если допустить, что ошибки были обнаружены, это ни в коей мере нельзя считать причиной желания забрать штемпеля: для таких состоятельных людей, как графы Толстые, не было бы проблемой оплатить исправление или новое изготовление реверса, не говоря уже о том, что можно было забрать штемпель оборотной стороны и оставить лицевой – существовала ведь практика изготовления и односторонних медалей (в последнем случае, кстати сказать, медаль только выиграла бы, оказавшись посвященной не юбилею ранения, а просто фельдмаршалу М.И.Кутузову).

Таким образом, совершенно очевидно, что при создании медали к широкому ее распространению вовсе не стремились, наоборот – хотели сделать ее раритетной, для чего и забрали с Монетного двора штемпеля. Догадаться о причинах такого желания не трудно. Как уже отмечалось, Гиль по натуре своей был страстным коллекционером. Коллекцию братьев Толстых он собирал с таким же старанием, как если бы она была его собственной. По-видимому, ему и принадлежит мысль, к которой он склонил своих воспитанников, о целесообразности забрать штемпеля, чтобы стать монопольными владельцами всего тиража единственной медали в честь такого известного лица, как Кутузов и затем использовать эти раритеты для нумизматических обменов, подарков родственникам или наиболее именитым коллекционерам. Что в этом случае медаль не получит широкого распространения и останется малоизвестной, Гиля не могло, конечно, беспокоить, ибо он руководствовался только собирательскими интересами. Нужно к тому же иметь в виду, что братья Толстые не только в период создания медали, но и позже особого интереса к личности своего легендарного прадеда не проявляли и популяризацией его деяний никогда не занимались. И можно догадываться, что к тому были определенные причины чисто семейного, так сказать, свойства. Дмитрий Иванович в своих неопубликованных автобиографических записках с иронией заметил, что жившая с ними после смерти матери их тетушка Екатерина Матвеевна Толстая «была очень горда своим дедом и старалась не особенно успешно (курсив здесь и в других случаях мой. – В. Б) развить в нас культ фельдмаршала Кутузова»³⁰. Там же, со слов Екатерины Матвеевны, он рассказал следующую историю. Вдова Кутузова, светлейшая княгиня Екатерина Ильинична, оставшись после смерти мужа и замужества дочерей одинокой, обратилась к своей старшей дочери Прасковье Михайловне (бабушке Ивана Ивановича и Дмитрия Ивановича), имевшей восемь сыновей и двух дочерей, дать ей одного из сыновей на воспитание, но та якобы ответила, что «Бог дает детей для того, чтобы родители их сами воспитывали и выращивали». Тогда Екатерина Ильинична обратилась к своей младшей дочери Дарье Михайловне, состоявшей в браке с бывшим адъютантом Кутузова Федором Петровичем Опочининым³¹, и та отдала ей своего единственного сына Константина «благодаря чему, – заключает Дмитрий Иванович, – доля движимости и всякие семейные реликвии перешли к Опочининым». Умершая в 1824 г. Екатерина Ильинична оставила Опочининым свой дом, в котором хранились портреты полководца, его личные вещи, библиотека и архив. После смерти Константина Федоровича Опочинина хранителем кутузовского наследия стал его сын Федор Константинович, много сделавший для опубликования семейного архива фельдмаршала, а затем роль хранительницы перешла к его сестре Екатерине Константиновне, бывшей замужем за генерал-лейтенантом Николаем Павловичем Тучковым, родственником четырех генералов – героев 1812 г. Внуки Николая Павловича и Екатерины Константиновны в 1934 г. передали архив Кутузова, включавший в себя 324 письма Михаила Илларионовича к жене, десятки его писем к дочерям и другие материалы в Пушкинский Дом Академии наук, где он находится и поныне³².

Таким образом, хранителями памяти о фельдмаршале стали в основном потомки Дарьи Михайловны – сначала Опочинины, а затем Тучковы. Что же касается потомков Кутузова по другим линиям, то они, чувствуя себя, по-видимому, как бы “отлученными” от кутузовского наследия, проявили к нему гораздо меньший интерес. Это относится и к братьям Толстым – Ивану Ивановичу и Дмитрию Ивановичу, которые ко всему, что связано было с их прадедом, относились несколько отстраненно.

Итак, штемпеля были взяты вместе с медалями. Возникает, естественно, вопрос о их дальнейшей судьбе. Найти ответ на эту загадку пока не удалось. Можно было ожидать, что они вместе с 6791 медалью толстовской коллекции поступили в Эрмитаж. Но по свидетельству хранительницы медальной коллекции Эрмитажа доктора искусствоведения Е.С.Щукиной их там нет и не было. Второй возможный вариант заключался в том, что штемпеля остались в домашнем архиве Ивана Ивановича. Однако его внучка Людмила Ивановна Толстая, которая не только хранит обширный архив своего деда, но и досконально его изучила, заверяет, что никогда штемпелей не видела и никакими сведениями о них не располагает. Вопрос о штемпелях, таким образом, остается открытым³³.

Странным является и то, что в числе 6.791 медали толстовского собрания, поступивших в Эрмитаж, не оказалось, ни одного экземпляра рассматриваемой нами медали. В Отделе нумизматики Эрмитажа имеется один экземпляр этой медали в золоте, один в серебре и два бронзовых, но все они поступили в отдел в разное время и разными путями: золотая медаль – как обязательный экземпляр медальной продукции Монетного двора для Императорского Эрмитажа³⁴, серебряная – в 1925 г. в составе огромной выморочнной коллекции графов Строгановых (по-видимому, в свое время граф Сергей Григорьевич Строганов получил ее в подарок от графов Толстых), две бронзовых поступили уже в 40-х годах³⁵.

Не удалось найти и проектный рисунок медали. Как уже упоминалось, он был выделен в «особую папку». В такие папки выделялись проектные рисунки и других медалей, при этом все они оставлялись на самом Монетном дворе. В его музее они хранятся и в настоящее время, однако поиск там рисунка кутузовской медали оказался безуспешным³⁶.

Наконец, нельзя не сказать об еще одной загадке. После выхода в свет 2-го тома работы Иверсена «Медали в честь русских государственных деятелей и частных лиц» труд этот считался завершенным и в 1886 г. автор был выдвинут на престижную премию – большую золотую медаль Императорского Русского Археологического общества, действительным членом которого он являлся (третий, дополнительный том вышел много лет спустя в 1896 г.). Рецензентом выступил Иван Иванович Толстой – к тому времени секретарь Археологического общества и крупнейший авторитет в области нумизматики. Представив обстоятельную рецензию, Толстой справедливо дал в ней высокую оценку труду Иверсена и вместе с тем сделал ряд замечаний, которые показывают, что он внимательно проштудировал оба тома³⁷. Однако об ошибках Иверсена, касающихся кутузовской медали, он не обмолвился ни единым словом, хотя, конечно, не мог не знать, что его отец не был старшим внуком Кутузова и не являлся заказчиком медали или что Очаков находится вовсе не в Крыму. Допустим, что Толстой, человек весьма деликатный и к тому же коротко знакомый с Иверсеном, опасался, что указание на такие грубые фактические ошибки может отрицательно повлиять на присуждение Иверсену премии или просто поставит его в неловкое положение. Дело, однако, в том, что в конце 2-го тома своего труда Иверсен поместил специальный раздел «Дополнения и поправки», в котором исправил целый ряд допущенных в первом и отчасти во втором томе неточностей и ошибок. Эти поправки никак не подрывали авторитет автора, а наоборот – демонстрировали его научную добросовестность. Поэтому, если Толстой не хотел указывать на ошибки, касающиеся медали в честь его прадеда, в официальной рецензии, он мог бы своевременно сообщить их Иверсену в устной форме. Но он не сделал и этого, и понять причины такого умолчания весьма трудно, поскольку не мог же Иван Иванович полагать, что эти ошибки вообще никогда не вскроются. Между тем это умолчание привело к тому, что четверть века спустя В.А.Ашик, веря авторитету Иверсена, слово в слово переписал все его ошибки, касающиеся рассматриваемой медали, в свою работу “Памятники и медали в память боевых подвигов русской армии в войнах 1812, 1813 и 1814 годов и в память императора Александра I”³⁸, которой и в настоящее время пользуются как справочным изданием музейные работники и все, кто интересуется нумизматическими памятниками эпохи Отечественной войны 1812 года.

* * *

История кутузовской медали может породить вопрос: почему ни при жизни фельдмаршала, ни после его смерти в Российской империи не было выпушено ни одной медали в его честь по инициативе государства, а точнее – по “высочайшему повелению”, хотя практика выпуска таких медалей существовала с петровских времен и за военные заслуги этого отличия удостоились многие – Ф.М.Апраксин, П.А.Румянцев, Г.А.Потемкин, С.К.Грейг, А.В.Суворов и др.? В общей форме удачно ответил на этот вопрос правнук фельдмаршала Д.И.Толстой. Придворный высокого ранга (Второй церемониймейстер Императорского Двора), человек убежденно преданный монархической идее и чуждый какой бы то ни было фронде, он в своих автобиографических записках заметил: «<…> в нашей семье было признано, что цари преемственно старались всегда ослабить популярность Кутузова и по возможности затемнить его заслуги перед родиной». Формулировка предельно ясная, хотя причины отмеченной «преемственности» в ней и не раскрываются. Не будем касаться расшифровки этой формулировки и мы, потому что, если начало нарочито сдержанного отношения к полководцу легко просматривается в личной неприязни к нему Александра I, то в последующие царствования причины такого отношения усложнялись и их анализ требует специального исследования, далеко выходящего за рамки нумизматики. К тому же следует иметь в виду, что для объективной характеристики посмертной славы такой сложной исторической фигуры, как М.И.Кутузов требуется всесторонне проанализировать не только преемственное стремление «затемнить его заслуги перед родиной» со стороны российских самодержцев начиная с Александра I, но и преемственную безудержную идеализацию его личности со стороны целого ряда отечественных историков и писателей, достигшую наивысшего расцвета во второй половине нынешнего столетия. По-видимому, жизнь, деяния и посмертная судьба генерал-фельдмаршала российских войск светлейшего князя М.И.Голенищева-Кутузова-Смоленского еще ждут всестороннего научного исследования.

1995

Примечания

1В 1813 г. в Англии была выпущена медаль работы известного медальераТ.Галлиде с портретом и титулотурой Кутузова на аверсе и надписью в лавровом венке VOTA PUBLICA (“По желанию народа”) на реверсе (парная к медали с идентичным реверсом в честь Веллингтона). В Российской же империи медалей в честь Кутузова, кроме рассматриваемой, не выпускалось. Изображения Кутузова на тонких вызолоченных бронзовых кружках (а также отливки подобных изображений из чугуна), появившиеся, по-видимому, вскоре после смерти фельдмаршала и условно именуемые “односторонними медальонами”, предназначались для украшения табакерок, шкатулок и других бытовых предметов. Они описаны в ряде работ, посвященных нумизматическим памятникам Отечественной войны 1812 г., но медалями, конечно, не являются (подобные "медальоны" выпускались также в честь П.Х.Витгенштейна, М.И.Платова и др.). Нельзя также, на наш взгляд, считать в общепринятом смысле медалью изготовленный в 1912 г. на Императорском фарфоровом заводе небольшой (Ø 56 мм) фарфоровый барельеф с портретом Кутузова (одновременно такие же барельефы были изготовлены с портретами Александра I и М.Б.Барклая де Толли).

2Алексеев, Василий Владимирович (1823–1901) – ведущий русский медальер второй половины XIX в., академик. Около пятидесяти лет проработал медальером (с 1869 г. – старшим медальером) С.-Петербургского Монетного двора. Автор нескольких десятков медалей, большая часть которых портретные. Им исполнены портреты Ф.А. Бруни, К.А.Тона, А.П.Брюллова, Ф.И. Иордана, Ф.П.Литке, М.И.Глинки, Н.М.Пржевальского, И.К.Айвазовского и многих других.

3 Луи де Сент-Обен создал большую серию мастерски выполненных итальянским карандашом портретов участников Отечественной войны 1812 г. Часть из них, в том числе портрет Кутузова, уже в 1813 г. была гравирована итальянцем Вендрамини и в том же 1813 г. издана. Это малотиражное издание сразу же стало библиографической редкостью. Судя по всему, при создании проектного рисунка медали решили использовать портрет из этого издания.

4 Николай Михайлович, вел. кн. Предисловие к изданию: Луи де Сент-Обен. Тридцать девять портретов 1808-1815 г. – СПб., 1902.

5 См. сборник: М.И.Кутузов: Документы. Т. V. – М.:Воениздат, 1956. С. XXII-XXIII. (Важнейшие даты жизни и деятельности М.И.Кутузова).

6 Там же. Т. I. – М.: Воениздат, 1950. С. 13-14 (Из реляции главнокомандующего Крымской армией генерал-аншефа В.М.Долгорукова Екатерине II о сражении под Алуштой и ранении М.И. Кутузова). В некоторых работах датой ранения считается 24 июля 1774 г.

7 Так, в концептуально важной работе Н.А.Троицкого «Александр I и Наполеон» (М.: Высшая школа, 1994) утверждается: «Его правый глаз выбила турецкая пуля в битве под Алуштой, когда ему было 28 лет» (с. 207).

8 Кудашев Н.Д. – полковник, зять Кутузова, женатый на его дочери Екатерине Михайловне, с декабря 1812 г. генерал-майор, в 1813 г. смертельно ранен в битве под Лейпцигом.

9 О ранениях Кутузова и их влиянии на его зрение см. подробнее: Тюрин М.В., Мефодовский А.Ф. О ранениях М.И. Кутузова // М.И.Голенищев-Кутузов: Материалы науч. конф., посвящ. памяти полководца. – СПб., 1993. С. 44-47; Балязин В.Н. Михаил Кутузов. – М., 1991. С. 56-57, 69, 107, 131, 166, 190, 194; Шемуратов Л.В., Гуляев Ю.Н. М.И.Кутузов князь Смоленский. – СПб., 1995. С. 22-24.

10 Ашик В.А. Памятники и медали в память боевых подвигов русской армии в войнах 1812, 1813 и 1814 годов и в память императора Александра I . – СПб., 1913. С. 290.

11 Иверсен Ю.Б. Медали в честь русских государственных деятелей и частных лиц. Том I, вып. 2. – СПб., 1880. С 330, 332.

12 Иверсен мог и не знать, что Иван Матвеевич не был старшим среди внуков Кутузова, но трудно понять, как он мог не заметить его смерти задолго до появления медали, поскольку И.М.Толстой, будучи личным другом Александра II, занимал высокие государственные и придворные посты: в 1856-1861 гг. являлся товарищем министра иностранных дел, с 1861 г. – член Государственного совета, с 1865 г. до смерти в 1867 г. – министр почт и телеграфов, в 1866 г. возведен в графское достоинство, имел высший придворный чин обер-гофмейстера. Смерть его, естественно, была заметным событием для всего чиновного Петербурга.

13 Гросс (Грос) Франц – рисовальщик и литограф середины XIX в. Известен рисунками для альбомов «Виды Крыма» и «Русский художественный листок, издаваемый В.Тиммом». Его работы имеются в Государственном Эрмитаже, Государственном Русском музее, Российской национальной библиотеке.

14 Позже эта надпись на фонтане была, по-видимому, несколько изменена: в книге В.А.Ашика, вышедшей в 1913 г. (см. примеч. 10), она приведена уже без нелепого именования Кутузова в момент ранения генерал-майором.

15 РГИА. Ф. 570. Оп. 11. Д. 216. Л. 1. Копия. Из двух написаний фамилии заказчика медали в этом документе правильным является первое, через одно "л" – Гиль.

16 Там же. Л. 2. Копия.

17 Деммени М. Христиан Христианович Гиль. – СПб., 1909. (Отд. отт. из II - III выпусков I тома записок Императорского Русского Археологического общества).

18 Библиографию трудов И.И.Толстого и основные даты его жизни и деятельности, составленные его внучкой Л.И. Толстой, см. в издании: Новые нумизматические исследования: Нумизмат. сб. Ч. 9 (Тр. ГИМ. Выпуск 61). – М., 1986. С. 172-176.

19 После смерти мужа Е.В.Толстая стала страдать нервными расстройствами и в 1870 г., в канун третьей годовщины со дня смерти Ивана Матвеевича, покончила с собой.

20 Толстой И.И. Как я стал нумизматом: Автобиогр. очерк // Аргус. 1913. № 10. С. 86.

21Среди широких кругов нумизматов-любителей Гиль приобрел огромную известность своим практическим руководством для коллекционеров: Гиль Х.Х. Таблицы русских монет двух последних столетий. Практ. руководство для собирателей (1-е изд. – СПб., 1883; 2-е изд. – СПб., 1898), а также другим руководством, составленным в соавторстве с А.А.Ильиным: Гиль Х.Х., Ильин А.А. Русские монеты, чеканенные с 1801 по 1904 г. Практ. руководство для собирателей. – СПб., 1904.

22 Спасский И.Г. Нумизматика в Эрмитаже: Очерк истории Минцкабинета – Отдела нумизматики // Нумизматика и эпиграфика. Т. VIII. – М., 1970. С. 199.

23 Толстой, Николай Матвеевич (1802-1879) – в молодости адъютант вел. кн. Михаила Павловича, при Александре II генерал-адъютант, закончил службу в должности директора Николаевско-Чесменской военной богадельни.

24 О Павле Матвеевиче Голенищеве-Кутузове-Толстом, личности, по-видимому, вполне заурядной, известно не много. Названный Павлом в честь царствовавшего монарха, он удостоился особой царской милости: Павел I не только вызвался быть его крестным отцом, но и пожаловал младенцу в день крестин орден Иоанна Иерусалимского, в результате чего он стал самым юным и вместе с тем последним кавалером этого ордена (см. Балязин В.Н. Указ. соч. – С. 111, 233). Службу Павел Матвеевич начал в Преображенском полку, в молодости был адъютантом А.Х.Бенкен-дорфа, пробыл в военной службе более 30 лет, дослужился до генерал-майора, был членом Совета Государственного контроля. Оставил краткие воспоминания о подавлении восстания декабристов, опубликованные в 1882 г. в «Русском архиве».

25 РГИА. Ф. 570. Оп. 11. Д. 1346. Л. 94. Подлинник.

26 Там же. Д. 941. Л. 39 об. Отпуск.

27 Там же. Д. 217. Л. 1-2; Д. 1346. Л. 30, 30 об, 31. Подлинник.

28 Смирнов В.П. Описание русских медалей. С. 376-377. № 736.

29 См., например, в каталоге В.П.Смирнова №№ 769, 781, 866, 944, 1017.

30Автор выражает признательность внучке Ивана Ивановича Толстого Людмиле Ивановне Толстой, позволившей ознакомиться с машинописной копией записок Дмитрия Ивановича.

31 Опочинин (Апочинин), Федор Петрович (1779-1852) – в молодости адъютант М.И.Кутузова, затем вел. кн. Константина Павловича. Участник ряда сражений 1805 и 1807 гг. В 1808 г., имея чин полковника, вышел в отставку. С февраля 1810 г. – петербургский вице-губернатор, в 1813-1819 гг. – директор Департамента разных податей и сборов, действительный статский советник, позже член Государственного совета, обер-гофмейстер императорского двора.

32 Балязин В.Н. Верный друг Михайла Г.-К. // Октябрь. 1987. № 8. С. 161.

33 Архивариус С.-Петербургского Монетного двора М.И.Смирнов сообщил автору, что в музее Монетного двора хранится треснувший штемпель аверса кутузовской медали. По-видимому, из-за трещины он был выбракован еще в процессе закалки, либо в самом начале чеканки.

34 Золотой экземпляр был представлен Монетным двором для пополнения эрмитажной коллекции императора вместе с тринадцатью другими золотыми и несколькими серебряными медалями 31 декабря 1875 г. Любопытно отметить, что этот экземпляр обошелся в 389 руб. 69 ¼ коп., т. е. значительно дороже, чем весь заказанный Гилем тираж. (РГИА. Ф. 37. Оп. 19. Д. 342. Л. 14, 15. Подлинник.).

35 Автор благодарен доктору искусствоведения Е.С.Щукиной за эти сведения.

36 Автор признателен архивариусу С.- Петербургского Монетного двора М.И. Смирнову за предпринятый им поиск.

37 Рецензия была опубликована в 1886 г. в Записках Императорского Русского Археологического общества (Т. I. С. LXII - LXXV ) и в том же году издана отдельным оттиском.

38 Ашик В.А. Указ. соч. - СПб., 1913. С. 290, 291, 292.

Статьи о наградах императорской России.